Фото: 1zoom.ru
Сговорились с внуком сходить послушать и посмотреть возможный лосиный гон. «Приеду, дедушка, приеду», он у меня всегда «за», всегда согласен. «Ну, смотри, ждать тебя долго не буду». Укладываю в безразмерный рюкзак ватные одеяла, подушку, термос. Конечно, беру ружье и топор, мало ли что может случиться в лесу. Понятно, что в оговоренное время внука нет, нет его и через сорок минут. Больше ждать нельзя, пора выходить.
Дорога идет через молодой сосняк, затем сворачивает в поросль молодых берез и осинок. Идти легко и совсем недалеко дорога, плавно изгибаясь, раскрывается в огромную поляну. Поляна в прошлом покосная, даже была и распашная, но сегодня заросла кипреем, таволгой и крапивой. На крайнем юге поляны в кронах молодых елей устроен лабаз, по приставной лестнице поднимаю рюкзак, ружье и самое себя. Все это действо сопровождается одышкой, болью в колене и спутанным сердцебиением.
18:30. Вся поляна как на ладони. Удобно устроился на лавочке, отдышался и огляделся. Фррр уселся на ветку осины. Посвистал, отряхнулся, и побегал по ветке туда-сюда. Это, конечно, рябчик, подлинная драгоценность нашего уральского леса. Всегда бодр, всегда весел, по-мальчишески бесстрашен. Сидит совсем недалеко, легко снять его выстрелом, но… Фррр слетел в траву жировать.
18:45. Навалилась тишина, даже мне в общем привычному к лесному беззвучью как-то не совсем уютно. Тишина плотная кисельная, давит на уши.
19:00. На противоположном краю поляны из густого березняка послышались странные шипящие звуки. Что это такое? Уж, конечно, не вальдшнеп так как сегодня 12 сентября, а не 12 мая. Шипение нарастает по интенсивности, идет сериями. Из глубокого оврага на северном краю поляны раздался звук похожий на стон. Это даже не стон, это рев типа «зе-гхе», рев горловой, задушенный. Хруст веток, тяжелые удары о стволы, а из березняка чуфыкание все интенсивнее и продолжительнее.
Глухо-гремящее «зе-гхе» нарастает и нарастает, но пока никого не видно. Да и покажется ли. Возможно, так и будет имитировать бурную деятельность где-нибудь в кустах. Но нет, над молодым ельником показалась голова с расплющенными по ней рогами. Коричнево-зеленая туша перекатилась через край поляны. Лось! Ну и слонюга!
Круглое огромное тулово посажено на короткие мощные ноги, полный аналог советской бочки с надписью «Квас». Шея и голова кажутся небольшими на фоне гигантского тела зверюги. Бык движется медленно, раскачивается по-пьяному, чувствуется, что не в радость ему все это. Даже рёв звучит как-то болезненно, воистину «Идёт бычок, качается».
Расчуфыкание в березнике достигло апогея, ну, наконец, стало понятно кто это! Это девушки-болельщицы, возможные участницы. Вот ведь всю жизнь провел в лесу, а девичьи-лосиные признания слышу в первый раз. Прибрёл бедолага ко мне под балкон, остановился в метрах шестидесяти от меня и орёт, ни смерти ему нет, ни страха. Ну что же, кинем приклад в плечо планка, мушка, выстрел в убойное место и готова гора простреленного мяса. Понятно и то, что мясо — это бросовое переполненное гормонами и мускусом, кислое пузырчатое, в общем несъедобное.
Подумалось, сойди я сейчас с балкона и появись перед ним, сколько бы я успел сделать вдохов-выдохов. Думаю, что очень немного.
Надоели мне стенания и вопли рогатого любовника, и я громко по-хулигански свистнул, женская тусовка тут же притихла. А наш бычина как стоял, так и стоит и по-прежнему орёт, но, наконец, что-то щелкнуло в рогатой башке. Покачиваясь, ломая кусты и завывая, он тихо пошёл на дальний край поляны, и по мере его движения затихает треск и рёв.
20:00. Снова покой, снова тишина, трудно поверить, что ещё полчаса назад здесь кипели такие испанские страсти.
Уложил рюкзак на пол, бросил подушку, сверху расстелил толстое одеяло. Прилёг, задумался, слегка задремал. Очнулся в полной темноте, через разрывы в ветвях гвоздит глаз надоедная звезда, холод лезет под куртку и под одеяло. Пришло время ночных приключений. «Шарарах» ломается сухая лесина в северной части поляны и снова «шарарах». Через короткое время внедалеке от меня снова грохот сломанной сухары. Это сердится мой сосед, матёрый медведь, который крайне раздосадован моим присутствием на поляне. Укладываю к себе поближе топор, пристраиваю поудобнее ружьё. А ночная жизнь уже в полном разгаре и там, где находятся места лосиных свиданий (характерные лунки) – топоток, движение, шорохи. Всё действо протекает достаточно тихонько, но энергичненько!
В начале четвертого на дальней поляне молодой лосиный голос чего-то там зе-гекнул, но тут же в испуге заткнулся. В начале седьмого начинает сереть, пришла пора сваливать. Укладываюсь пыхтя-кряхтя спускаюсь. Плечи затекли, ноги ватные. Над поляной робкая тишина, нежная сетка тумана висит кисейным пологом.
Побрёл домой. Брёл, брёл и прибрёл. Бежит ко мне на встречу моя кавказка Куся, ну бежит это громко сказано, всё-таки ей уже 12 лет. Спрашиваю собаку, Стёпа дома? Псина улыбается, машет хвостом. Значит дома! Точно дома, спит мой внук, разметавшись в завидном молодом сне. Умываюсь, завтракаю и ложусь спать.
Предвижу законный вопрос. А чего этот старый чудак ползал в лес? Охотно отвечу! Большинство моих ровесников уже успешно удобряют наш уральский суглинок. Много ли мне осталось? Да очень не много! И пока я есть и хоть как-то стою на ногах, я буду ползать в лес и на реку! Буду любоваться Божьим миром и благодарить его создателя!
